Запись из блокнота, но совсем не про доберманов.

Иной раз достанешь из поясной сумки, заменяющей мне дорожную, что-нибудь типа плеера или снотворного, которые, впрочем, в условиях проезда по железной дороге выполняют почти одни и те же функции, заденешь за острый угол блокнота, лежащего тут же, своей нежной кожей и сразу появляется стереотипное по своей сути желание записать туда какую-нибудь путевую заметку, что отличалась бы наблюдательностью и необыкновенным остроумием. Но в голову, как назло, совсем ничего не приходит, тем более что такие традиционные для подобного жанра темы, как впечатления от мелькающего за окном пейзажа, обязательно венчающиеся глубокими философскими обобщениями (либо от случайных, но, безусловно, интересных или даже судьбоносных знакомств) или неустроенность быта плацкартного вагона не задевают меня вследствие отсутствия эмпирического опыта переживания оных: в окно я не смотрю, потому что оно закрыто, бытовых неудобств, о которых невозможно было бы молчать, тоже не чувствую, да и вагон у меня купейный, ну а относительно знакомств и так, думаю, всё понятно. Между тем, только что наша соседка по купе, немолодая уже женщина, довольно проникновенно рассказывала о судьбе своей матери, в Великую Отечественную участвовавшей в партизанской борьбе на Львовщине и два раза попадавшей в плен к оккупантам. Заключительная часть рассказа соседки, правда, сводилась к выражению крайней досады по поводу того, что в послевоенное уже время её мать не оформила какие-то там справки должным образом и не получила статус участника войны, что, естественно, лишало её всяческих льгот и надбавок к пенсии, поэтому на роль путевой заметки данный рассказ тоже подошел бы с трудом – на мой, по крайней мере, вкус. Так что в следующий раз, думаю, я не поддамся на ухищрения, предпринимаемые моим блокнотом в надежде заставить-таки меня соответствовать поведенческой модели интеллигентного, но болезненного молодого человека, учащегося в аспирантуре и едущего сейчас поправить своё здоровье, пошатнувшееся вследствие непомерного обтёсывания зубами гранита отечественной науки, на заслуженный отдых в один из санаториев Пятигорска.