Кстати говоря, если логику рассуждений Мартынова, демонстрируемую им в упомянутой мной в предыдущей записи книге «Зона opus posth», использовать применительно к анализу названия, под которым решено было продолжать мои песенные наработки, то получается, что название это как нельзя более точно характеризует основополагающий принцип функционирования музыки эпохи модерна, или, по Мартынову, opus-музыки - принцип выражения, согласно которому произведение музыкального искусства есть чувственно оформленное авторское представление (переживание), задача же слушателя в данном случае - сопереживать выражаемым в произведении эмоциям. Символика моего названия (катоптрика - часть оптики, излагающая законы отражения света от зеркальных поверхностей) как раз и основывается на допущении относительно того, что любое творчество - это тем или иным образом отражение реальности (в рамках внутреннего мира творца и т.п.), что вполне соответствует описанию Мартынова, выраженному в формуле «представление — чувство — произведение — чувство — представление». По его словам, «сначала в сознании художника возникает представление. Затем это представление получает чувственное оформление в красках или звуках, в результате чего возникает произведение, представляющее собой "связанное сочетание внутреннего и внешнего элементов", т. е. содержания и формы. Содержанием произведения является представление, возникшее в сознании художника, а формой — чувственное или техническое оформление этого представления. Назначение произведения искусства заключается в том, чтобы быть воспринятым, а условием его правильного восприятия является соответствие содержания и формы. Потребитель искусства воспринимает форму произведения, и это чувственное восприятие порождает в его сознании представление, соответствующее воспринятой им форме». Аналогия с образом модели зеркального отражения и процесса выявления различных закономерностей последнего, который подразумевается в моем названии, таким образом, налицо. А между тем ни во времена премодерна, ни в нынешнюю постмодернистскую эпоху принцип выражения главенствующего положения отнюдь не занимал (не занимает), названной связи между автором, произведением и слушателем либо еще не существовало (впрочем, в рамках традиционной музыки и составляющие цепочки были совсем другими, категорически не будучи замкнутыми на сугубо человеческое восприятие и сознание), либо она оказалась разрушенной в пользу иной формулы, где вместо автора и произведения появляются проекты, их инициаторы, их информационные поводы и т.п.
Словом, выводов я пока делать никаких не собираюсь, но безусловно, что надо всем этим необходимо очень тщательно и обстоятельно подумать. Негоже всё-таки стороннику «консервативной революции», каковым я себя считаю и даже пытаюсь репрезентировать, вестись на чисто модернистские заблуждения, и тем более использовать оные в символике названия своего, хе-хе-хе, детища.